Даже убежденный прагматик, прочтя это определение, рискует нажить стойкое отвращение к туризму. Потому что согреваться, обсушиваться и питаться можно и дома.
Если бы был объявлен конкурс на лучшую туристскую эмблему, сомнений нет - такой эмблемой стал бы костер. Костер, и только он! Потому что... Впрочем, разве вы сами не понимаете почему?!
Итак, костер - эмблема, символ. А символ надо чтить, символу надо поклоняться.
Жрецом костра на протяжении похода является Костровой. На его... нет, не плечи, на его колени ложится обширный круг обязанностей. И действительно, Костровой, за исключением немногих минут сна и тех, по его мнению совершенно пропащих, часов, когда надо куда-то и зачем-то плыть, проводит все время перед костром на коленях, изредка дуя в него и большей частью о чем-то интимно перешептываясь с ним.
В течение всего похода Костровой высокомерно игнорирует красоты ландшафта, оценивая его лишь одной меркой: есть ли на окружающих берегах горючие предметы и сколько их. При выборе стоянки Кострового совершенно не интересует удобный подход к берегу, его не пугает нависшая плотной пеленой комариная стая, он не смущается близким соседством скотного двора. Даже шуршащие в высокой траве подозрительные змеи ему не помеха. Какие там змеи, когда здесь в изобилии разбросаны сухие сосновые ветки!
Идеальной для Кострового является река, ровные берега которой украшают сложенные аккуратными штабелями сухие ветки и щепки. Причем мелкие сложены отдельно.
С чего начинается костер? С выбора места. И если стоянка тесна и неудобна, то костру, как любимому и капризному детищу, отдают самый лакомый кусок.
С видом средневекового рудознатца и чуть ли не осеняя себя и стоянку крестным знамением, Костровой отрешенно бродит по площадке и, пробуя почву палкой, бормочет:
- Нет, здесь Ему будет нехорошо. Этого Он не любит. И этого тоже. А вот тут, будем надеяться, ему понравится.
Все остальные члены группы, не смея выказывать признаков нетерпения, ждут, когда же наконец Ему будет определено место, ибо вся планировка лагеря "отталкивается" от костра. Остановив выбор на одном ему понятном бугорке, Костровой бухается на колени и в такой позе (голова и спина внизу, а все остальное наверху) остается вплоть до отхода ко сну.
Костер должен быть расположен не высоко, не низко, не далеко, но и не близко. Свет от костра должен освещать по возможности все палатки, дым от костра должен разгонять комаров на всей стоянке, а тепла его должно хватить на всех членов группы плюс два котелка. Но плохо, если искры от костра, не успев "погаснуть на лету", доберутся до палатки. Скверно, если дым будет душить не только комаров, но и туристов.
Да, свод правил выбора места для костра - это наука. Но применение их на практике - искусство!
Прежде чем возжечь костер, Костровой укрепляет стойки для котелков. Классический способ (две рогатины с положенной на них перекладиной) следует признать, во-первых, антиэкологичным, так как он предполагает уничтожение на каждой из стоянок минимум трех свежих ветвей (сухие для стоек не подходят); во-вторых, малопрактичным, поскольку на берегах давно уже не осталось пригодных для этой цели деревьев; в-третьих, не отвечающим уровню технического развития современной цивилизации.
Опытный Костровой задолго до похода, презрев служебные дела и домашние заботы, с головой уходит в конструирование сложной сборно-разборной металлоконструкции, главной деталью которой служат цепляющиеся друг за друга крючья: с их помощью можно регулировать высоту подвешивания котелка над огнем.
Впрочем, сверхновые достижения в костровой науке показывают, что можно обойтись и вовсе без стоек и палок. Две П-образные проволоки (которые при необходимости, кстати, используют в качестве подставок для шампуров) втыкаются прямо в землю, между ними подвешивается котелок. Неоспоримое преимущество этого крепления "с низкого старта" заключается в том, что полный пятилитровый котелок можно вскипятить тремя щепками в течение десяти минут. В обычном же "рогатинном" варианте на это уходит полчаса и, главное, вдесятеро больше топлива.
Но прежде все же костер надо разжечь. О том, что костер в походе следует разжигать с одной спички, знают все. Знают и то, что растратчик, который губит на разжигание костра две спички, недостоин называться туристом вообще и туристом-байдарочником в особенности.
Нам очень хотелось бы узнать, как впервые была пущена легенда об умельцах, вызывающих костер к жизни одной спичкой! Как все легенды, она, гиперболизируя возможность человека, обладает громадной притягательной силой. Поэтому мы не только не станем отговаривать вас от благих попыток возжечь костер одной спичкой, а, напротив, будем призывать вас: дерзайте! Прав был Станислав Ежи Лец, заявляя: в наше время, когда осуществлены самые смелые мечты, настало, время и для несмелых.
Имеется, впрочем, по крайней мере два средства резко сократить расход спичек. Кто-то спешит высказать догадку: керосин! Что ж, попробуйте взять с собой в поход бутылку с керосином... Спустя два часа после старта останется лишь один предмет, который не будет едко пахнуть горючим, - руль. Через три часа запах керосина, правда, почти исчезнет, но лишь потому, что керосин будет впитан продуктами. После этого вы вынуждены будете бросить курить, ибо даже от сгущенного молока из только что вскрытой банки будет нести, как от бензоколонки, стоящей на бойком месте. Нет, керосин не подойдет!
Очень, очень хорош для этой цели "сухой спирт", или, как его сейчас во избежание нездоровых ассоциаций именует торговая сеть, "сухое горючее". К сожалению, этот продукт занимает по гигроскопичности первое место во всей химии. Сохранить его в сухом состоянии даже при соблюдении всех мер предосторожности почти невозможно. Кроме того, добрая половина запаса "сухого горючего" обычно бывает выброшена нервным Адмиралом в речку на первой же стоянке после того, как он, нащупав "горючее" в темноте, "заправляет" им кружку отменно заваренного чая. Адмирала вводит в заблуждение тождественность формы рафинада и кубиков "спирта".
Вот почему не остается, к сожалению, ничего лучше варварского способа: интенсифицировать горение с помощью бумаги. Многочисленные опыты показывают, что для этой цели более всего подходят книги с описаниями маршрутов, по которым вы идете, поскольку, мягко говоря, приблизительность описаний, приведенных в этих книгах, станет вам очевидной после первых километров, пройденных по реке (см. об этом подробнее в разделе "Карты").
Когда первый несмелый огонь от старых газет и бумаги охватывает тоненькие сухие веточки, наступает самый ответственный момент. Именно здесь решается вопрос, быть или не быть костру. Поэтому не торопитесь забрасывать едва теплющийся огонек дровами. Это новорожденное детище пока что нуждается в строгой диете. Лишь спустя положенное время, когда дитя подрастет и заявит о себе веселым треском и фейерверком искр, кормите его до отвала. А аппетит у него, как говорится, дай боже...
Вот почему запас топлива истощается прежде, чем у Кострового перестает болеть поясница, и он вынужден отрывать занятых людей от дела, посылая их рыскать поберегу в поисках хвороста.
Несколько полезных советов. Мокрые дрова в принципе разжечь можно, но это, во-первых, трудно, а во-вторых, для этого надо иметь сухие дрова. Последнее отнюдь не парадокс, ибо только в очистительном пламени сухих дров высохнут и загорятся мокрые. Вот почему рекомендуем спрятать на ночь хотя бы одну охапку хвороста под полог палатки. Если вам жалко делить свое ложе с топливом, можете заботливо укутать его пластиком. Но не оставляйте топливо на ночь без присмотра. Если ночью и не будет дождя, то обильная роса сделает свое "мокрое дело".
Снимаясь со стоянки, не поленитесь залить костер двумя котелками воды. Помните, что даже основательно погаснувший костер хранит в себе скрытые возможности по части возгорания.
Вот почему мы не станем воздействовать на слюнные железы поклонников французской кухни, описывая последние достижения в этой области. Оставим подобную гастрономическую лирику гурманам-поэтам и сразу же приступим к сути дела.
Нам придется начать с сурового, но точного и исчерпывающего языка математики.
На первый взгляд, наличный набор продуктов не оставляет места для фантазии повара. Но в данном случае фантазии как раз и не нужно. Предположим, что у вас имеется девять разновидностей продуктов. Оказывается, если комбинировать их в различных сочетаниях от двух до девяти, то можно приготовить 256 (двести пятьдесят шесть!) различных блюд. Даже если исключить некоторые не очень пригодные сочетания (например, соль + вода, соль + сахар + вода), все равно остается такой внушительный ассортимент блюд, перед которым меркнет меню ресторана "Метрополь".
Отсюда следует, что первым качеством Кока должно быть более или менее свободное владение элементами алгебры.
Второе качество, которым должен обладать Кок, - это смелость в сочетании с некоторой долей здорового нахальства. Действительно, в обычных, то есть непоходных, условиях никто не решится предложить вниманию питающейся публики комбинацию "перловка 4-корица+томатная паста". Но если утром Кок объявит, что в ознаменование... (в ознаменование чего именно - см. раздел "Туристские праздники") народонаселению предлагается необыкновенное блюдо, каковое он примется стряпать с величайшей таинственностью, то, ручаемся, публика будет есть означенную комбинацию, славословя необыкновенное искусство Кока.
Если Кок не очень уверен в себе либо группа попалась необыкновенная, можно подсадить в публику клакера. Для этой цели более всего подходит Юнга, которого следует подкупить разрешением в течение трех дней облизывать крышки открываемых банок со сгущенкой.
Третьим качеством Кока должна быть непоколебимая уверенность в себе. Пусть с первых же дней похода его участники проникнутся сознанием того, что поварская служба - самая каторжная и в то же время самая квалифицированная. Это мнение следует изредка подкреплять. Для этого лучше выбрать момент, когда какой-нибудь зарвавшийся или зажравшийся (эпитет хотя и грубый, но в данном случае несомненно верный) турист, отведав очередную комбинацию, робко заявляет: - Братцы, а каша-то сегодня не того... не тянет... Коку надлежит тотчас же отреагировать следующим образом, психологическая действенность которого гарантируется:
а) отставить миску с едой;
б) скорбно опустить уголки рта;
в) тяжело подняться;
г) неторопливо (неторопливо!) подойти
к Адмиралу;
д) молча (молча!) протянуть ему поварской
жезл - поварешку;
е) спросить, на какую должность ему надлежит
перейти с сего мгновения.
Не стоит говорить, что следующие десять минут пройдут в нестройных, но очень громких заверениях о совершеннейшем к нему, Коку, почтении и уважении. Критика, дерзнувшего усомниться в ультрапревосходнейших качествах приготавливаемой Коком пищи, подвергают остракизму, и незадачливый вольтерьянец на недельный срок переводится на самую грязную и унизительную ассенизаторскую работу: закапывание пустых банок и картофельных очистков при снятии со стоянки.
Было бы неверным, однако, считать, что авторитет Кока может держаться только на режиме подавления. Нет, время от времени он действительно должен поражать народ чем-то совершенно необыкновенным и вкусным. Приведем некоторые рецепты.
Луковый суп "паризьен". В кипящую воду засыпаются мелко нарезанные плавленые сырки (на один литр воды полтора сырка), которые при интенсивном перемешивании полностью растворяются. Затем в следующей последовательности добавляются: вермишель (немного), тушенка (много), томатная паста (немного) и соль (по вкусу). Суп готов. Единственный недостаток этого блюда - его всегда мало. Да, в супе нет лука, но, как говаривал один из героев О'Генри, вовсе не обязательно, чтобы из подмоченных акций текла вода. Впрочем, если у вас есть лук, то добавляйте его, предварительно поджарив на подсолнечном масле (в данном случае сало исключается!).
Гусь на вертеле. Это блюдо обычно предлагается на завершающей трапезе по случаю окончания похода. Гусь покупается в близлежащем селе.
Гуся необходимо тщательно ощипать, выпотрошить, разрезать на куски и хорошенько обжарить на сковороде. Подрумянившегося гуся нанизать на вертел (шампуры) и подавать к столу. Внимание! Не вздумайте обжаривать гуся, нанизанного на вертел целиком. Здравый смысл и общая теория теплопереноса показывает, что невозможно целого гуся равномерно поджарить и снаружи и изнутри. Описания подобной операции (да еще совершаемой над цельными бычьими тушами) в романах из старинной жизни следует отнести за счет безответственности их авторов.
Ленивые вареники с вишнями. Если ваш маршрут пролегает по вишневым местам, грешно отказаться от мысли приготовить вареники с вишнями. Однако именно эта мысль и приводит в трепет Кока, поскольку участников эспедиции восемь, и каждый из них (не исключая страдающего печенью боцмана) съедает по восемнадцать вареников (больной боцман съедает их гораздо больше).
Налепить вареников на эту прорву невозможно! Но тут отлично сработает модификация этого блюда, называемая "ленивой". В кипящую воду засыпают вермишель, добавляют соль и необходимое количество (не менее одной банки, но и не более шести) сгущенного молока, затем всыпают вишню, лучше - очищенную от косточек, но можно и с таковыми (вареники-то ленивые!). Вишня кладется в строгой пропорции: чем больше, тем лучше.
Праздничное пирожное. Банку со сгущенным молоком кипятят в течение трех часов. Затем воду выливают (хотя кипятили банку долго, но особенного навару с нее вы не получите), банку охлаждают, вскрывают, намазывают образовавшийся чудный крем на сухие хлебцы, сверху украшают любыми ягодами.
Суп "фантази". Готовится в самый последний день похода. Технология его необыкновенно проста. В котелок ссыпаются все (все!) остатки из всех (всех!) мешочков, добавляется вода, и все это кипятится в течение часа. Варево получается на удивление вкусное. Приятного аппетита!
На стоянке они ставят палатку рядом с вытащенными на берег байдарками, чтобы иметь возможность несколько раз за ночь проведать свою верную подругу. Костер они тоже пытаются развести возле байдарки (наверное, чтобы она согрелась). Короче, они относятся к ней, как к нежно любимому живому существу. Но кто посмеет упрекнуть их в этом!..
Один наш приятель даже укладывал байдарку вместе с собой в палатку, не забывая на ночь заботливо натереть ее лосьоном "Ангара".
Что ж, возможно, он слегка перебарщивал. Но разве суть в этом?!
В мире есть только одно слово, одно понятие, способное отвлечь этих неистовых фанатиков, заставить их на время расстаться со своими любимцами. Слово это - "дневка".
Есть люди, которые на вопрос "ваше представление о туристском счастье?", не задумываясь, отвечают: "Борьба с трудностями! Преодоление препятствий!" Они готовы день и ночь штурмовать пороги, мчаться по бурунам и стремнинам, шагать по пояс в белой пене, вынося из потока вещи и людей. Их радуют шквальный встречный ветер и волны, швыряющие им в лицо пригоршни брызг. Их веселят грозы и штормы, тайфуны и цунами... День, проведенный спокойно и безмятежно, они считают потерянным, а остановки и стоянки - неизбежным злом. Слово "трудный" применительно к маршруту для них - синоним слова "хороший" и антоним слова "бездарный". Соблазнять их тихими радостями безмятежных, неторопливых рек - напрасный труд.
Завлеченные силой или обманом на тихую реку, они страдают сами и отравляют жизнь окружающим. Они обдают презрением препятствия, которые среднему туристу кажутся значительными. Они терроризируют спутников рассказами о водопадах, по которым они спускались сами, и о камнепадах, которые спускались на них, о плотинах и лавинах, о градинах величиною с яйцо страуса и о шторме сплошь из девятых валов...
Трудно чем-то отвлечь и увлечь этих людей, невозможно переубедить их. Но есть слово, распахивающее двери в их огрубевшие сердца. И это слово - "дневка".
Есть, наконец, и гораздо более распространенная разновидность туристов, для которых дневной переход, прохождение маршрута, преодоление препятствий - не самоцель, а лишь прелюдия к главному - к привалу, вечернему костру, туристской трапезе и песням над тихой рекой, уюту палатки, луне, мирно сияющей над спящими на берегу байдарками, плеску рыбы в темной реке и таинственным голосам ночных птиц. Надо ли говорить, что для этих людей слово "дневка" имеет не меньшую притягательную силу!
Итак, дневка желанна всем. И заслужена всеми, ибо добраться до нее не так уж и просто: между двумя дневками неизбежно лежит отрезок в несколько ходовых рабочих дней. Зато значит она гораздо больше, чем просто день отдыха. В нее вмещается и праздник, и воскресник, спортивный фестиваль и гипнотерапия, бал и маскарад. У каждого члена экспедиции с дневкой связаны свои планы и надежды. Рыболов собирается наконец-то найти достойное применение своим многочисленным снастям и разом покончить с шуточками на свой счет. Коку снятся деликатесы, которые он обнаружит в близлежащем селе, и пир, какой он закатит после их приобретения (на нем будет все, до блинчиков включительно!). Женщины готовят великую демонстрацию моделей, стирку, штопку и починку, дети - не менее великую порчу и загрязнение. Адмирал тайно лелеет мечту точно установить место своего пребывания и сообщить об этом миру с ближайшего телеграфа. Следопыты жаждут отыскать "следы невиданных зверей", грибники - заросли грибов. Спортсмены планируют разыграть первенство лагеря по бадминтону, а флегматики - просто выспаться.
Чтобы удовлетворить потребности всех участников, дневка должна отвечать некоторым требованиям, причем все требования, предъявляемые к стоянке (см. раздел "Стоянка"), имеют законную силу и для дневки, но сверх того она должна обладать и другими достоинствами.
Главнейшим среди них является ее заповедность. Желательно, чтобы лагерь был разбит в месте, где еще не ступала и на протяжении двух ближайших суток не ступит нога человека. Это простое требование бывает довольно трудно осуществить. И не только потому, что следы людей вы легко обнаружите в самых диких местах, но и потому, что оно вступает в явное противоречие с необходимостью иметь вблизи места дневки деревню с магазином, почтой и телеграфом.
Остается одно: найти участок берега, отгороженный от всего мира непроходимыми горами. Если таковой найдется, то интересы всех будут соблюдены. Кока в его стремительном порыве к магазину не в состоянии задержать даже горы, а у остальных они создадут прочную иллюзию оторванности от мира.
Не менее важно и такое качество дневки, как неповторимость. Имеются в виду черты специфические, присущие только ей, которые врежутся в память навсегда. Например, близкое соседство с крупным муравейником или с поселением земляных ос. Неплохо запоминается и наличие неподалеку ржавого болота или ароматизированных сероводородных источников. Добрую память оставляют по себе комары, змеи и ядовитые членистоногие.
Но, конечно, при всем при том к самым неизгладимым относятся не острые ощущения, не экзотика. Не умом, но сердцем запомните вы тихий плес у вашего лагеря, соловьиную ночь, чуткую тишину уснувшего леса и первые лучи солнца, сначала робко, а потом все победительней вырывающиеся из-за густых кустов. Именно это будет вам сниться долгими зимними ночами, именно от этого будет замирать сердце при слове "дневка", и именно Это неудержимо повлечет вас в следующий туристский поход, невзирая на все семейные, административные и другие обстоятельства.
Чтобы дневка не потеряла своей притягательной силы, она не должна быть явлением слишком частым: не более трех дневок на двухнедельное путешествие. Если их будет больше, то возникнет угроза превращения похода в постоянно действующий лагерь со всеми издержками оседлого поселения. Не возражая против такой формы отдыха в принципе, мы вынуждены, тем не менее, заявить, что к туризму она не имеет ровно никакого отношения.
Предполагаемые дневки лучше разметить заранее, еще до выхода на маршрут. Соберитесь в один из вечеров у карты избранной вами реки, вооружитесь справочниками, путеводителями и описаниями, обсудите все возможности и нанесите на карту три или четыре красных крестика в наиболее подходящих для дневок местах. Эта работа не пропадет даром. Во-первых, вы будете иметь возможность еще раз сравнить желаемое и сущее и помянуть добрым (или недобрым) словом справочники и описания. Во-вторых, если совершенно случайно хотя бы один из ваших крестиков окажется вблизи места, действительно пригодного для дневки, вы сможете, скромно опустив глаза, сказать: "А что я вам говорил?" - и предоставить окружающим оценивать ваш гениальный дар провидца.
Дневка должна быть такой, чтобы вам было жаль уезжать с нее, чтобы вы оставляли на ней частичку вашего сердца (о части вашего имущества можно не упоминать - она останется там непременно). Как этого добиться? Прежде всего не жалейте труда. Чем больше вы его вложите в оборудование дневки, тем милее и памятнее для вас она будет. Не потому ли туристы ищут заповедности, тщательно избегая уже освоенных кем-то мест?..
Выройте яму для костра, сделайте водоотводные каналы и земляную лестницу на подъеме от реки к лагерю, вройте шест для флага экспедиции, сколотите навес для байдарок, стеллаж для весел, кладовую для продуктов, сушилку для мокрых вещей, выкопайте колодец и оградите место дневки забором. Можете не сомневаться: вы ее не забудете никогда. А если к тому же вы проведете ирригационные работы по осушению соседнего болота, углубите дно реки и выпрямите ее русло, то расстанетесь с ней только для того, чтобы в ближайшее время вернуться обратно.
Рукотворность и есть третье и, наконец, важнейшее качество дневки. Оно целиком зависит от самих туристов, следовательно, неизбежен вывод: не бывает плохих мест, бывают лишь плохие туристы.
Несколько слов о дневках вынужденных. Они совсем не обязательно должны быть плохими, хотя стена дождя, окружающая палатку, может незыблемо стоять несколько дней. Мир такой дневки предельно сжат и сводится, пожалуй, к единственному развлечению: просматриванию туристских сновидений. Но разве это так уж плохо?
Вынужденная дневка, вызванная дождем, может подарить и более острые ощущения. Например, разжигание костра. Как бы тщательно вы ни упрятывали дрова в свою палатку и даже в свой спальный мешок (см. раздел "Костер"), разведение огня под дождем все равно останется увлекательнейшим делом (правда, не столько для Кострового, сколько для зрителей, наблюдающих за его усилиями из палаток и охотно и совершенно безвозмездно дающих советы).
Вынужденная дневка может быть и заповедной, и неповторимой, ибо стихийное бедствие вполне может заставить вас разбить лагерь в таком месте, где и "черный ворон не пролетывал, и серый волк не прорыскивал". И память о нем не сотрется. Но уже через несколько часов после окончания дождя, когда первая байдарка скользнет на воду, эта самая память окрасится в тона светлые и лирические. Стоит ли доказывать, что по мере удаления от дневки она будет становиться все ближе и все лучше? И если туристы редко возвращаются на былые места, то вовсе не потому, что им этого не хочется. Просто их ждут новые реки и новые маршруты, а значит, и новые дневки.
Нет, от котла воспоминаний следует вкушать с понятием, умеренными, даже скупыми дозами.
Если вы хотите день за днем вновь пережить все перипетии минувшего похода, извольте вести дневник. Только он обеспечит вашим воспоминаниям неукоснительную последовательность и строгую достоверность. И только дневник сослужит хорошую службу грядущим поколениям байдарочников, которые куда доверчивее отнесутся к документам, нежели к зыбким устным преданиям байдарочных предков.
Та настойчивость, даже назойливость, с какой мы убеждаем вести дневник, несомненно, наведет читателя на мысль, что здесь что-то не то. И, честно говоря, он будет прав. Потому что вести походный дневник - дело, требующее незаурядного мужества и редкой силы воли.
Документальным, именно документальным (лирику оставьте дневникам иного сорта), походный дневник может быть лишь при одном условии: его надо заполнять ежедневно. На следующее утро вчерашние происшествия уже подернутся пеленой недостоверности, а еще через день, под обрушившейся на вас лавиной событий, вы забудете не только число и длину обносов, но и количество и качество трапез.
Поэтому сегодняшняя страница дневника должна быть заполнена именно сегодня. А сегодня в переполненном многочисленными обязанностями и многотрудными хлопотами дне у вас имеются только минуты у вечернего костра.
Да, вы отмахали сегодня тридцать пять километров. Да, у вас сегодня было два - тех еще! - обноса. Да, почти весь день шел нудный дождь. Да, сейчас после вечернего варева всем вашим существом владеет одна, но пламенная страсть: залезть в спальник и уснуть. Вот тут-то и нужна сила воли. Смирив с ее помощью свои желания, вы садитесь за дневник. Причем уже сам процесс заполнения его страниц требует немалого стоицизма, потому что писать приходится держа дневник в одной руке, карандаш - в другой. А на то, чтобы вытаскивать из костра печеную картошку, отгонять комаров и вести с Адмиралом аргументированный спор по поводу сегодняшнего километража, катастрофически не хватает конечностей.
Теперь вы понимаете, что слова о мужестве и силе воли отнюдь не расхожие штампы.
После завершения похода следует сверить записи каждого из участников. Это позволит устранить мелкие неточности и выстроить полную картину каждого из походных дней.
Чтобы не быть голословными, приведем отрывки из соответствующих документов за один наудачу выбранный день.
Из дневника Адмирала:
17 июля 1982 г.
Стоянка в 28,5 км выше Жабок. На небе ни тучки! Поляна большая, сухая, рядом густой смешанный лес. Накануне назначил подъем на 7.00, но, так как был уверен, что дежурный - Завхоз - проспит, встал в 6.14 и набрал хворосту. В 7.00 объявил побудку. Но удалось вытащить из палатки, да и то лишь в 7.32, лишь Кострового. Завхоза разбудить так и не удалось, поэтому в 9.19 пришлось завалить палатку и тащить из-под нее Завхоза, который спал на продуктовом мешке.
На завтрак - перловка и чай. И то и другое - без ничего. Вышли на маршрут в 10.53. В 13.03 стали на обед, хотя прошли всего ничего. И на обед было ничего - та же перловка. Выгнал народ на маршрут в 17.11: (зачеркнуто) тунеядцы крепко (зачеркнуто) спали, а потом еще крепче ругались. Через 98 минут стали канючить по поводу стоянки. Решил с (зачеркнуто) не связываться и дал команду разбирать лагерь. До нормы не добрали 18,5 км. На ужин - перловка с ничем. До каких пор (зачеркнуто)!.
Из дневника Завхоза:
17 июля 1982 г.
Стоянка километрах в десяти перед Жабками.
Пасмурно. Поляна маленькая и сырая. Жиденький соснячок. Проснулся первым часов в шесть и до подъема собирал топливо. Адмирала будили всем гуртом. Его превосходительство изволили явить свой лик народу лишь около восьми и тут же осведомились, что будет на завтрак. Выдал Коку половину всего запаса перловки. На маршрут вышли около десяти и махали веслами без перерыва до часу, да так, что прибрежные села мелькали, как частокол. Адмирал велел на села не смотреть и нагонять упущенное. На обед выдал Коку остатки перловки. Кок пытался натравить на меня несознательную и темную массу. Пренебрег. После обеда подремали около часа и снова принялись месить воду. Шли часов до восьми. На ужин выдал Коку перловку и ушел в плавни слушать лягушек. Кок (зачеркнуто) дурно воспитан. А в перловке очень много аминокислот. Да и остальные не лучше, потому что в перловке очень много витамина В, а они не понимают, как он им (зачеркнуто) необходим.
Из дневника Кока:
17 июля 1982 г.
Стоянка где-то за Жабками. Моросит. Поляна вся в лужах. Леса нет. Лозняк. Встал рано и насобирал топлива. Вообще-то дело не мое, но надоел (зачеркнуто) скулеж Кострового. Приготовил завтрак и прокричал побудку. Вылезли из палаток сразу. Публике было предложено: лосось в томате, гречка с тушенкой и кофе по-венски. Поели и сразу забрались в лодки. До обеда работали, как галерники. Отмахали, наверное, полкарты. На обед борщ, жареная рыба и суфле из ягод. После обеда не отдыхали и перли до глубокой ночи. На ужин - шашлык с подливой. На просьбу чем-нибудь скрасить шашлык Завхоз злобно оскалил желтые клыки.
Из дневника Кострового:
17 июля 1982 г.
Где стоим - не усек, но болото роскошное. Сильный дождь. Леса нет. Кустарника нет. Вообще ничего нет. Встал ночью и собирал плавник. Костер разжег с одной спички и на великом энтузиазме. Старался зря, потому что на завтрак была голая перловка.
На обед стали тоже в болоте. Костер раскочегарил на камыше. Снова перловка. После обеда шли до вечера, а потом весь вечер до ночи. И, кажется, еще и ночью тоже. Стоянку Адмирал выбрал на дне какого-то озера. К счастью, мелкого. Костер разводил на сфагновом мхе. И снова старался ради перловки. Завхоз... (далее хотя и не зачеркнуто, но ввиду частного интереса опускается).
Хорошее деле походный дневник!
Дневником, однако, не исчерпываются документы похода. Есть еще фотографии, вернее, слайды, ибо только экран может хотя бы в какой-то степени передать многоцветье виденных наяву пейзажей.
Фотографировать хотят все. Умеют немногие. Из этих немногих Адмирал выбирает одного. Мера разумная, иначе весь личный состав экспедиции вместо того, чтобы заниматься общественно полезной греблей, все светлое время и добрую часть сумерек будет рассматривать окружающую среду через видоискатели фотоаппаратуры. Известен случай, когда Адмирал сам оказался фанатиком пейзажной фотографии и поэтому не смог проявить необходимой твердости во введении моратория на фотодеятельность. Опомнились неделю спустя, когда выяснилось, что группа проплыла семь километров, истратив за это время столько же километров пленки всех видов.
Фотограф не только должен разбираться в выдержках и диафрагмах, не только обязан прицельно выбирать пейзажи, но должен еще быть хорошим психологом. Хороший Фотограф не станет докучать экипажу просьбами о позировании. То есть он не прочь, чтобы адмиральская байдарка замерла эдак секунд на пятьдесят перед входом в пролет моста, куда с мрачным ревом несется вода. Эх, и кадр бы вышел! Но у Фотографа (хорошего фотографа!) хватает здравого смысла не тревожить начальство подобной просьбой.
Поэтому хороший Фотограф работает неназойливо. Подкравшись неслышно, он снимает отличный кадр и лишь затем обращает на себя внимание победным трубным ржанием. Запечатленные мгновения (Юнга, гипнотизирующий преисполненным невыразимой тоски взором котел с поспевающей кашей; Завхоз, которого собирается линчевать несознательная часть группы; Костровой на коленях перед костром с выразительно поднятой к небу той частью его кострового тела, которой надлежит быть при этом поднятой, и т.п.) на просмотрах пользуются неизменным успехом.
Впрочем, два кадра требуют терпеливого и сознательного позирования всех членов экспедиции. На первом из них - вся группа в начале похода перед посадкой в только что собранные суда. На втором - группа в конце похода.
Именно с демонстрации этих двух сюжетов начинается показ слайдов, когда вы собираетесь на отчетный вечер. Сопоставление увертюрного и финишного слайдов доставляет немалое эстетическое наслаждение и обладает огромной познавательной ценностью.
Если собранные вместе участники похода вначале с трудом влезают в кадр, то на заключительном слайде по бокам остается бездна свободного пространства, несмотря на то, что рядом с Адмиралом в шеренгу втиснулся Завхоз (который на предыдущем слайде маячит где-то на четвертом плане). Сейчас же он победно держится за продуктовый мешок, причем обоих распирает: мешок - от сохраненных продуктов, Завхоза - от гордости за степень этой сохранности.
Да, объемы участников похода заметно уменьшились. Хотя мужчины и обзавелись растительностью, по отношению к которой слово "борода" - лакировка действительности. В то же время ласковое слово "небритость" здесь не подходит. Женщины не глядят в объектив, испытывая законную гордость за свой действительно зулусский загар.
Далее слайды положено демонстрировать в строгой последовательности. Сначала - пейзаж первых метров водного пути. Фотограф знал: тут должны раздаться стоны восторга. И точно - все исторгают единодушный вопль. Только Адмирал позволяет себе заметить: - Слайд перевернут! - ?
- Слайд перевернут, потому что здесь левый берег справа, а правый - слева.
- С чего ты взял? Посмотри как следует! Ведь высокий берег всегда...
- Когда я веду экспедицию, у меня правый берег всегда справа, а левый - слева! - категорически формулирует Адмирал то, что принципиально отличает его от иных, менее квалифицированных и менее ответственных руководителей.
В это время под лучом проектора слайд начинает дымиться, и вопрос о берегах повисает в воздухе вместе с дымом.
Прошел час, а Фотограф добрался лишь до пятого слайда, форме и содержанию которого позавидовал бы любой абстракционист. Фотограф утверждает, что это панорама пресловутых Жабок в предутреннем тумане. Костровой же, заметив, что Фотограф никак не мог запечатлеть предутренний туман, ибо ни разу в жизни не размыкал очи раньше чем в десятом часу, клянется: на слайде - Мокрое Болото, снятое через костер, который в тот день Костровой раскочегарил на вымоченных в болоте поганках. Завхоза же не столкнуть с убеждения, что на слайде - полиэтиленовая скатерть на шестой день похода.
Спор прекращает хозяйка, внеся горячий пирог с грибами, собранными в походе...
Ведите дневник, творите слайды! Без них поход - не поход, а только его половина. И даже не лучшая!
Праздники в походе возникают стихийно. И в этом их прелесть. Нет ни длительных приготовлений, ни томительного ожидания, ни неизбежного салата "Оливье". Зато есть хорошее настроение (без него туристское торжество не может возникнуть), импровизированные, а не отрепетированные заранее шутки и тосты. Нет соседей внизу и соседей вверху. Но есть безмолвная стена леса и тихо плещущаяся у берега вода, да в деревне на противоположном берегу собачий хор, которому, несомненно, нравится ваше пение.
Туристские праздники совсем не обязательно связаны с какими-то историческими событиями и датами. Поводы подчас кажутся непосвященным совершенно ничтожными. Например, праздник рыбака может возникнуть в результате отлова первого и (как опасается многоопытный Адмирал) последнего язя длиною в целых пятнадцать сантиметров! Не говоря уже о таком событии, как завершение первой трети маршрута или приобретение незапланированных леденцов в магазине села Верхние Первачи.
Вообще, только в туристском походе убеждаешься, как, в сущности, немного надо, чтобы человек почувствовал себя счастливым и был готов разделить эту радость с другими; как любое событие, даже неприятное, может обернуться поводом для торжества.
Например, на стоянке забыт чехол от байдарки. Несмотря на неизбежность этого события (см. раздел "Стоянка"), оно производит гнетущее впечатление на всех. Виновника (если его удается обнаружить) после краткой двухчасовой артподготовки подвергают пытке шуточками, обращаясь к нему только с добавлением слова "профессор", ибо традиционно предполагается, что только имеющий это звание автоматически приобретает право на рассеянность. Кроме того, несчастный живет в томительном ожидании снятия со следующей стоянки, где все его действия будут бдительно контролироваться и каждый его промах будет злорадно фиксироваться...
И вдруг! Во время незапланированной остановки по поводу обноса неведомо откуда взявшейся плотины (см. раздел "Карты"), утраченный чехол обнаруживается, причем в байдарке самого активного насмешника. Невинно пострадавший нервно смеется и обращается к своему мучителю: "Глубокоуважаемый профессор, не забыли ли вы, садясь в байдарку, снять галоши?" Но его сарказмы тонут в приливе бурной радости: во-первых, раз чехол нашелся, его можно потерять снова, а во-вторых, есть повод для праздника.
Случаются в походе и семейные торжества: именины, годовщины и свадьбы всех достоинств, до золотой включительно. Но даже им туристская обстановка придает необычную простоту, свежесть и веселье. Где вы видели, чтобы именинник в день своих именин не был вынужден сто пятьдесят раз в день сокрушенно сообщить своим поздравителям: "Ну что за радость? Стал на год старше - вот и все..." В походе это не нужно, да и времени на такие сентенции нет. Юбиляр вместе со всеми выполняет свою матросско-грузчицкую службу (если ему повезет, в этот день будет два обноса по триста пятьдесят метров каждый и три волока), но, как ни странно, к вечеру он чувствует себя не постаревшим на год, а помолодевшим на два. Поэтому виновник торжества не манерничает, не вздыхает по поводу груза годов, а просто радуется прекрасному летнему вечеру, костру и подаркам друзей.
Туристские подарки заслуживают особого разговора. Следует сразу сказать, что в походе количество абсолютно ненужных вещей, вручаемых в качестве подарков, сокращается примерно в сто двадцать четыре раза. Правда, нам известен случай, когда имениннику на одной из сибирских рек был вручен двадцатикилограммовый гипсовый бюст Иммануила Канта. Но этот случай следует отнести к разряду экзотических исключений.
Как правило же, все даримое малогабаритно, удобно и остроумно, ибо ничто не занимает так мало места, как остроумие. Вовремя подаренная мелочь - карманный фонарик, нож или подтяжки - может сделать человека счастливым. Хороши также всякие самоделки, особенно из съестных припасов.
Может быть, нетурист и решит, что радоваться яичнице-глазунье станет только человек духовно убогий. Турист же оценит ее по достоинству. Он знает, чего стоило довезти яйца целыми и невредимыми до сковородки, несмотря на их стремление превратиться в яичницу уже в рюкзаке. Да и просто турист не очень склонен верить в антагонизм "материального" и "духовного", "высокого" и "низкого". Он живет в цельном мире, в котором во время похода хорошая яичница стоит никак не меньше, чем перстень с монограммой или приталенный пиджак с длинными полами. Наш рассказ о туристских торжествах и праздниках был бы неполным, если бы мы не упомянули о туристских песнях, без которых мероприятия вообще немыслимы. Конечно, термин "туристские" следует понимать весьма широко, ибо турист тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Он может петь романс Глинки "Сомнение" и предпочитать его всем прочим напевам. Кто упрекнет его? Кто осудит? Короче, по нашему глубокому убеждению, туристскими песнями следует считать все, что поется в туристском походе.
Правда, существуют и собственно туристские песни, в которых воспеваются все реалии походов, туристские доспехи и героические подвиги туристов. Нельзя сказать, что они поются чаще или с большим энтузиазмом, чем общечеловеческие. Скорее даже наоборот. Их держат как визитные карточки для вручения нетуристам.
Следует учесть (хотя они совершенно не поддаются учету) самодельные песни, создаваемые по принципу: "что вижу, о том пою". Они никогда не попадут в "золотой фонд" или в телепередачу "Музыкальный киоск", но доставляют много веселых минут самим творцам и этим оправдывают свое собственное существование.
Итак, для организации праздника в походе нужны самые простые вещи: хорошее настроение, юмор и песни: Все они смело могут быть отнесены к разряду подручных средств, и вряд ли найдется хоть одна экспедиция, в которой бы их не было. А если они есть, то и праздники неизбежно будут.
Теперь наследие проклятого прошлого ликвидировано и путешественники могут смело плыть по рекам даже без противочумных респираторов, резиновых перчаток и сапог-бахил.
Однако те, кто полагает, что лишь чума способна испортить поход, глубоко заблуждаются. Медицина все еще в состоянии предложить туристу достаточно широкий ассортимент болезней, а настойчивости, с которой она это делает, может позавидовать самый активный агентгосстраха. Поэтому к медицинскому обеспечению экспедиции следует относиться с полной серьезностью и приступать к нему загодя, еще до выбора маршрута, ибо и за Полярным кругом, и во влажных субтропиках Закавказья набор болезней, которые смело можно назватьтуристскими, примерно одинаков.
Прежде всего это - болезни грязных рук, выражающиеся в непреодолимом желании причаливать к берегу через каждые 12 минут. Профилактика: мытье рук, к которому не мешает привыкнуть еще до похода, и определенный запас очень популярного почти у всех туристов фталазола.
Когда весь фталазол будет израсходован, а потребность в нем не уменьшится, следует прибегнуть к заготовке и использованию подручных средств, рекомендованных народной медициной. Первое место среди них по праву занимает дубовая кора (cortex quercus). Употребление ее должно быть известно каждому туристу, ибо описаны случаи, когда знавшие о ней лишь понаслышке на корню сгрызали трехсотлетние дубы, нанося значительный урон лесонасаждениям и не принося ни малейшей пользы собственному здоровью. Поэтому сообщаем: употреблять кору следует исключительно в виде отвара (сухая и измельченная, она заливается кипятком), пить вместо чая, компота, супа, лимонада, оранжада, сидра, кальвадоса, кока- и пепси-колы.
Хороши и отвары из черники. Но эту ягоду можно употреблять только тогда, когда вы абсолютно уверены, что отличите ее от паслена или (что еще важнее) от белены. В противном случае от черничного отвара лучше воздержаться, ибо отвар белены - слишком сильное средство, чтобы испытывать его в туристском походе.
Следующий раздел туристских болезней представлен ринитом, отитом, ларингитом, бронхитом, трахеитом, фарингитом, евстахиитом, тонзиллитом. Это все - родные братья, и каждый из них охотно откликается на кличку "катар верхних дыхательных путей".
В условиях похода лечить их сложно, ибо подчас лечение опаснее, чем сама болезнь. Самый безобидный вид лечения - спиртовое растирание. Оно, как правило, полезно в начале похода и совершенно неэффективно в конце. Связано это с тем, что спирт из аптечки имеет свойство, не убывая в количестве, со временем катастрофически терять свои градусы. К концу похода он таинственным образом превращается просто в речную воду, начисто лишенную целебных свойств.
Однако реальная опасность здоровью больного возникает тогда, когда на общем собрании экспедиции решают применить банки. Ставить их никто не умеет, поэтому экзекутор назначается жребием. Медицинских банок, естественно, тоже нет. Но ведь есть банки из-под тушенки!
Определенные сложности в походе может создать и радикулит. Владельцам этой болезни, собирающимся отправиться в путешествие, рекомендуется оставить ее дома. Если же она настолько дорога им, что сделать это невозможно, то в походе следует соблюдать следующие правила: а) не купаться; б) не наклоняться; в) не грести; г) не удить; д) не подымать ничего тяжелее спального мешка; е) не спать в палатке; ж) не сидеть у костра; з) не стоять у берега и т. д.
Несоблюдение хотя бы одного пункта может привести к последствиям катастрофическим, ибо при попытке общими усилиями разогнуть согбенного последний издает такие звуки, что колхозные стада с близлежащих пастбищ, сметая все на своем пути, рассеиваются по полям и огородам, дикие звери и птицы покидают леса, а из райцентра, громыхая топорами и ведрами, прибывает пожарная команда.
Если вы не привезли радикулит с собой, не отчаивайтесь: его легко благоприобрести в походе. Для этого достаточно основательно намочить свой спальный мешок, а палатку на стоянке установить таким образом, чтобы вода во время дождя широким потоком лилась прямо под ваш матрац.
Лечат благоприобретенный радикулит методом вытяжения: ноги пострадавшего связывают веревкой, которая затем перебрасывается через достаточно прочную и высоко расположенную ветку дерева. За свободный конец веревки пострадавшего подтягивают повыше и дают ему спокойно повисеть до тех пор, пока он торжественно не подтвердит, что боли совершенно исчезли. Но даже если он упорно отказывается это сделать, не следует оставлять его в таком положении на всю ночь: своими жалобами, криками и стонами он не даст вам заснуть по меньшей мере до полуночи. В туристской аптечке кроме фталазола, спирта, аспирина и кальцекса обязательно должны быть следующие предметы:
1. Бинт (для упаковки грузов в том случае,
если предназначенные для этого веревки будут потеряны).
2. Липкий пластырь (заклеивание ссадин,
дырок в палатке и прорех в костюме).
3. Спринцовка (для отсасывания воды из
байдарки).
4. Губка (для той же цели).
5. Скальпель (для вскрытия консервных
банок).
6. Пинцет (для вытаскивания печеной картошки
из костра).
7. Зеленка (для придания зеленой пятнистости
предметам, хранящимся в одном рюкзаке с аптечкой).
Это малый медицинский набор. Существует еще и большой, в который можно включить: весы медицинские, спирометр, комплект инструментов для трепанации черепа, набор реактивов для определения сахара в крови, микроскоп, аппарат для получения ультрафиолетовых лучей и портативную рентгенустановку. Что из этого набора и в каком качестве вам удастся использовать, станет известно лишь в походе. Не исключено, что некоторые предметы обнаружат свойства неожиданные и фантастические: среди трепанационных инструментов окажется крючок, словно специально созданный для подвешивания котелка; микроскоп пригодится для забивания колышков от палатки, а в наборе реактивов очень кстати будет найдена кухонная соль... Походные пути и нужды неисповедимы.
Туристы редко отдают себе отчет в опасности туристских болезней. Они начинают это понимать, только если один из участников похода - врач. Ему очень быстро удается превратить байдарки в плавучий госпиталь, а палатки - в операционные. Он обнаружит грозные и зловещие симптомы у больных и скрытые болезни у здоровых; заставит смотреть на каждый кусок пищи, как на источник смертельного отравления; вырвет у вас из рук кружку парного молока, о котором вы мечтали две недели, и румяное яблоко, сорванное специально для вас симпатичной дивчиной из села Великие Кочки. Он безжалостно выбросит в реку половину запасов консервов, утверждая, что они бомбажные. Если бы он мог, он бы вскипятил всю реку, по которой вы плывете.
Он отравит вам очарование летней ночи рассказом о клеще - переносчике энцефалита, а ясный день - живописанием солнечного удара. Он будет вас кормить то недоваренной пищей (чтобы сохранились витамины), то переваренной (чтобы усвоилась клетчатка); запретит есть жиры (опасность ожирения), белки (опасность склероза) и углеводы (опасность диабета); заставит чистить зубы и мыть ноги перед едой...
А потом случится самое страшное: идя навстречу пожеланиям вашего врача, на членов экспедиции действительно обрушатся болезни. У половины разболятся зубы, у остальных начнутся колики. Поголовно все будут кашлять, а двое с ног до головы покроются синими пятнами. Кто-то из женщин тайно объестся зелеными яблоками (вечный соблазн запретногоплода), кому-то в ухо заползет муравей; у одного члена экспедиции начнется лихорадка, по всем признакам (если верить доктору) совпадающая с известной на Японских островах болезнью цуцу-гамуши, а у другого появятся все признаки горной болезни...
Над экспедицией будет витать призрак досрочного и трагического окончания. Больницы близлежащих городов и сел уже протянут к участникам похода свои пахнущие йодом руки, но в это время приступ аппендицита свалит самого доктора. Больница райцентра Красные Пироги приметего в свои объятия, и, как бы удовольствовавшись этой искупительной жертвой, все болезни разом покинут членов экспедиции, чтобы не появляться больше до ее окончания. И это невзирая на то, что все будут пить некипяченую воду, есть зеленые яблоки и поглощать явно бомбажные консервы. Даже поедание сомнительных грибов и ягод не принесет никому ни малейшего вреда. Вы счастливо окончите поход в твердом и справедливом убеждении, что никаких болезней нет - это все врачи выдумали!
Зато удовольствие - фактор неизменный и постоянный. Недаром в наши дни байдарке (как и любви) все возрасты покорны. Ибо путешествуют по воде и шестилетние, и шестидесятилетние. Причем с одинаковым удовольствием и азартом.
Врачам-геронтологам стоило бы, на наш взгляд, внимательно исследовать вопрос о байдарочном туризме как действенном средстве сохранения вечной молодости. Ведь уже на пятый-шестой день похода вы изумленно замечаете, что ваши мышцы приобрели приятную упругость. А к концу второй недели становитесь настолько стройны, что свободно надеваете плавки, которые были вам малы уже в школьные годы.
К тому же вы ощущаете необычайную свежесть эмоций. Не то чтобы к вам вернулась детская непосредственность, но солнечный закат, килограммовый окунь или порция жареных грибов доставляют вам теперь стократ больше радости, чем в домашней обстановке.
И даже тот несентиментальный турист, к коему в обычной жизни вполне приложимы знаменитые пушкинские строки:
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить,
в один прекрасный вечер с удивлением вдруг обнаруживает, что он (!) сочинил (!!) стихотворение (!!!). Вот, например, такое:
Больше всех представительных рекНо, как ни жаль, настает пора возвращаться домой. И одновременно привести к финишу наше несколько сумбурное, но предельно искреннее повествование.
И стремительных речек
Я лесную речушку люблю,
Тихую и небольшую.
По утрам выбегает
На берег ее человечек - лесовик в теплой шапочке
Из еловых чешуек.
Подбоченясь,
Он птах и зверье призывает к порядку
(Чтоб никто по-пустому времени не тратил),
И, согласно режиму,
С ними проводит зарядку.
Ну, а ритм, как заправский тапер,
Им отстукает дятел.
Нанизав на травинку
Ярко-рыжие бусы рябины,
Клест обновку несет:
Отправляется к белке с визитом.
Если же солнечный лучик
Проникает в речные глубины,
То увидеть легко,
Как солидные ходят там язи.
В честь осенних дождей
Всем по вкусу вручает подарки
Лесовик,
Хлопотун-опекун на тишайшей из речек...
Когда все же доплыву я туда
На туристской байдарке,
Пусть приветливо встретит меня
Тот лесной человек!
Для любителей классифицирования сообщаем, что возвращение из походов происходит обычно в одном из двух вариантов: а) вы едете на байдарке; б) байдарка едет верхом на вас.
Смешно было бы дискутировать по поводу тоге какой вариант предпочтительнее. Это, к сожалению, не всегда зависит от желания заинтересованных лиц.
Конечно, было бы очень заманчиво вернуться, допустим, в родную Бухару не на автобусе и даже не на корабле пустыни, а просто на корабле, то есть на своей верной байдарке. Но приходится считаться (уже в который раз!) с суровой географической реальностью. Ибо хотя известно, что вода покрывает целых две трети земной поверхности, оставшаяся одна треть все же является сушей, которая имеет неприятное (для байдарочников) свойство оказываться на вашем пути в самый неподходящий и непредвиденный момент.
Однако независимо от способов и путей возвращения из похода родные и сухопутные друзья встретят вас с радостью (пополам со здоровой завистью) и неизменным радушием.
Впрочем, и здесь существует неумолимая дифференциация (в последний раз испытаем терпение читателей, несколько утомленных бесчисленными пунктами, подпунктами, параграфами, которыми бессовестно злоупотреблял автор всю дорогу). Но дело в том, что желания ваших родителей и друзей, как правило, диаметрально противоположны!
Родители есть родители! Поэтому они робко (хотя и абсолютно беспочвенно) надеются, что этим походом вы подведете черту под своей беспокойной туристской карьерой. Друзья же, наоборот, истово верят, что следующий поход не только состоится, но и пройдет уже при их активнейшем участии. На это надеется даже ваш незаслуженно обиженный (то есть оставленный дома) пес Кузя. Укоряюще-преданный взор Кузи напоминает о том, что ранее вы неоднократно и весьма торжественно называли его своим лучшим другом (как при свидетелях, так и без оных). А теперь?!
Мы очень любим наших родителей. Более того, у нас самих давно уже есть дети самого что ни на есть туристского возраста, воспитания и телосложения. И как раз поэтому, несмотря на вышеупомянутую любовь, нам придется в очередной раз обмануть родительские надежды и чаяния. Ибо финиш одного похода - это одновременно уже и предстартовый период следующего.
Так что, друзья? Какая там речка призывно и сиротливо вьется по карте в ожидании нас и наших байдарок? Горынь? Десна? Енисей?
Как следует обдумайте все. Взвесьте все
"за" и "против". И до встречи на маршруте! До новой встречи!