Еврей-священник

Еврей-священник, слышали такое?
Нет, не раввин, а настоящий поп,
Алабинский викарий под Москвою -
Глаза Христа, бородка, светлый лоб.

Под бархатной скуфейкой, в черной рясе
Еврея можно видеть каждый день.
Апостольки он шествует по грязи
Всех четырех окрестных деревень.

Работы много и встает он рано,
Едва споют в колхозе петухи,
Венчает, крестит он и прихожанам
Со вздохом отпускает их грехи.

Слегка картавя, служит жид обедню,
Кадило держит слабою рукой,
Усопших провожает в путь последний,
На кладбище поет за упокой.

Он кончил институт в пятидесятом,
Диплом отгрохал выше всех похвал.
Тогда нашлась работа всем ребятам -
Лишь он один пороги обивал.

Он был еврей - мишень для шуток грубых,
Ходивших в те недавние года,
Считаясь инвалидом пятой группы,
Писал в графе "национальность" - "Да".

Столетний дед, находка для музея,
Пергаментный и ветхий, как Талмуд,
Сказал: "Смотри на этого еврея:
Никак его на службу не возьмут!"

Еврей? Скажи, где синагога,
Свинину жрущий и насквозь трефной,
Не знающий ни языка, ни Бога,
Да при царе ты был бы первый "гой"!

А что? Креститься мог бы я к примеру,
И полноценным стал бы вновь.
Ведь царь преследовал за веру,
А здесь биологически, за кровь.

И вот, с десятым по счету оказом,
Из министерских выскочив дверей,
Священной благости исполнен сразу
В святой Загорск отправился еврей.

Крещеный без бюрократизма, быстро,
Он стал отмытым от людских обид.
Евреем он остался для министра,
Но русским счел его митрополит.

Студенту, закаленному зубриле,
Премудрость семинарская - пустяк.
Святым отцам на радость, без усилий,
Он по два курса в год глотал, шутя.

Опять диплом, опять распределенье,
Но зря еврея оторопь берет.
На этот раз без всяких ущемлений
Он самый лучший получил приход.

В большой церковной кружке денег много -
Реб-батюшка! Блаженствуй и жирей!
Но, черт возьми, опять не слава Богу!
Нет, по-людски не может жить еврей.

Ну пил бы водку, жрал бы кур да уток,
Построил дачу и купил бы "ЗИЛ"?!
Но нет, святой районный, кроме шуток
Он пастырем себя вообразил.

И вот стоит он, тощ и бескорыстен,
И громом льется из больной груди
На прихожан поток забытых истин,
Таких, как "не убий", "не укради".

Мы пальцами указывать не будем,
Но многие ли помнят в наши дни:
Кто проповель прочесть желает людям,
Тот жрать не должен слаще, чем они!

Еврей мораль читает на амвоне,
Из душ заблудших выметает сор...
Падение преступности в районе
Себе в заслугу ставит прокурор.

60-е?