Исход

"Фараон, отпусти мой народ
Из-под града кровавого пота
В путь лишений, тревог и невзгод
От ударов приставничьих плеток.

Наша правда на это пути,
Мы пустынные нивы засеем.
Отпусти, фараон, отпусти!" -
И молчанье в ответ Моисею.

Но пророк, не клонясь головой,
Принял царский ответ без боязни,
И вставало над грешной землей
Утро первой египетской казни.

Век за веком ложился на круг,
Изменялась лишь форма отказа:
От печей фараоновых слуг
До саперных лопаток спецназа.

Я не верю давно в чудеса,
Но боюсь, что над этой страною
Поутру вдруг зальет небеса
Пресловутой египетской тьмою.

Фараон, отпусти мой народ!..



Моисей

Свой народ по пустыне водил Моисей
С отвердевшими в камень губами.
Сорок лет для того, чтобы умерли все,
Кто на свет появился рабами.

Сколько их, взоры к жаркому небу подняв,
На песке погибало от жажды.
А могли бы пройти этот путь за три дня,
Как потом и случилось однажды.

Сорок лет вел пророк обреченных людей,
Он хотел, чтобы дети народов
Из иссохшего чрева седых матерей
Выходили уже на свободу.

Пролетели века, и опять суховей
Опаляет идущих сограждан.
Нас который по счету ведет Моисей
К утоленью неведомой жажды.

Все вперед и вперед, бездорожье кляня,
А ночами взываем к пророку.
Знать бы только, что можно пройти за три дня,
И умрем мы без слова упрека.

Сколько нас, взоры к жаркому небу подняв,
На песке не погибнет от жажды.
Знать бы только, что путь проходим за три дня,
И чтоб так вдруг случилось однажды.



Бабий Яр

Мама, отчего ты плачешь, 
Пришивая мне на платье 
Желтую звезду?
Вот такое украшенье
Хорошо б щенку на шею -
Я его сейчас же приведу.

А куда уводят наших,
Может, там совсем не страшно,
Может, там игрушки и еда?
Мне сказал какой-то дядя,
Сквозь очки в бумажку глядя,
Что назавтра нас возьмут туда.

Посмотри, какая прелесть,
Вот оркестр играет фрейлехс,
Отчего так много здесь людей?
Мама, ну скажи мне, мама,
Кто тут вырыл эту яму
И зачем нас ставят перед ней?

Что ты плачешь, ты не видишь -
Их язык похож на идиш,
Ну почему все пьяные с утра?
Может быть, в войну играют,
Раз хлопушками стреляют...
Мама, это вовсе не игра.
Мама, отчего ты плачешь,
Мама, отчего ты пла...



Еврейский погром

По шкафам кульки и банки,
Окна настежь в ранний час.
Грустноглазый старый Янкель
У дверей встречает вас.

Серый дом под ржавой кровлей
Покосился - не беда.
Бакалейная торговля,
Проходите, господа.

"Ах, мадам, тут нет вопроса -
Аромат живых цветов", -
Он клюет унылым носом
В склянку, полную духов.

Господину чашку чая,
Шоколад для госпожи...
Околоточный кивает:
"А ты не помер, старый жид".

А в ночи дома горели,
Старый Янкель мирно спал.
Молча шла громить евреев
Стервеневшая толпа.

От безумных пьяных бесов
Не спастись в полночной мгле.
Окровавленные пейсы
На затоптанной земле.

Ниц истерзанная Хая,
Дом их пламенем объят.
"Боже, я тебе прощаю", -
В небо кроткий мертвый взгляд.



Посвящение Соломону Михоэлсу

Судьба нам не дарит фарта,
Господь свою лампу гасит,
Коричневым цветом карту
Маляр Шикльгрубер красит.

Он руку в экстазе вскинет,
Виновных давай к ответу.
Виновных, что не такие,
Как Гензели или Греты.

Посеяно, а мы вытопчем -
Ни колоска, ни стебелька.
Играй, еврейская скрипочка,
В польском местечке Треблинка.

Но вот и другому снятся 
Народы в смертельном клинче.
Не то чтобы не боятся,
Да кто ж не боится нынче?

Кто волю диктует миру,
Кто распределяет роли -
Пора королю бы Лиру
Поехать в Минск на гастроли.

А свечечка не горит почти,
И сквозь поминальный звон.
Играй, еврейская скрипочка,
Вы слышите, Соломон?

Забудьте своих убитых,
Опять Вас зовут к ответу,
Безродным космополитам
Негоже лезть в комитеты.

А жребий уже решился,
На ваших костях трава.
Еврейский Антифашистский -
Не вам их судить, не вам.

Где светлое надо выпачкать,
Мы этого лишь и жаждали.
Играй, еврейская скрипочка,
В память по всем и каждому.